Измена. Сохрани меня [СИ] - Яна Таран

В общем, он решил даже, что я и твой муж… В общем что мы с ним мутим. Поскандалили, и какое-то время мне пришлось Дэну доказывать, что ничего нет, даже с тобой не виделась. Хотя мне кажется, — Дашка грустнеет, — ему вообще плевать, даже если бы было. Он все это устроил, просто чтобы на место меня поставить. А его эго вряд ли было задето. Плевать ему на меня, Лизка.

Она закрывает ладонями лицо, выдыхает, а потом резко выпрямляется, ладони от лица убирая. Образец стойкости, а не Дашка. И пусть она для всех стойкая и независимая, но я знаю, какая она ранимая. И сейчас наблюдаю, как глаза подруги становятся влажными, но она находит в себе силы сдерживается.

Шумова — это тот человек, который ничего в себе не держит, высказывая все в лицо. Лишь одно исключение есть — про свои чувства она говорить не умеет. И теперь не она, а я обнимаю подругу. Впервые понимаю, насколько ей плохо.

Мы болтаем до полуночи с перерывом на сообщения Вадиму. Я спрашиваю только про детей, не касаясь темы Златы. Соколовский пишет, что с детьми порядок, шлет фотографии с прогулки, счастливые улыбки детей вызывают приступ тоски.

Заберу и ни за что никому не отдам.

Не знаю, для чего Злата выслала фото с поцелуем родителям Вадима. Точнее, предполагаю — хотела мне напакостить. А номер телефона тайной не являлся — свекры владеют головной компанией, с которой Злата так или иначе сотрудничает, и хоть рост фирмы Вадима в большинстве его собственная заслуга, родители старт сыну дали.

Его задачей было не прогореть и умело вытащить активы на высшие ступени рынка. И у него получилось. Хотя, когда мы начинали, я и подумать не могла, кто его родители. Соколовский не был похож на типичного мажора, да он им и не был, карманные деньги Вадим умел зарабатывать сам, не прося помощи предков. У нас даже был период, когда приходилось жестко экономить.

И, видимо, мне придется вспоминать, что это такое.

Дашка остается у меня, точнее, так выходит. Наболтавшись, мы включаем сериал, под него подруга и засыпает. Я укрываю ее пледом, оставляя на диване, и сама топаю в спальню. А утром Дашка сбегает, бормоча, что Дэн ее убьет.

Я опускаю реплику, что она сама говорила — мужу плевать на то, где и с кем Даша время проводит, но благоразумно молчу. Она и сама все понимает, но я отныне знаю, что никакие слова со стороны не помогут, даже если они верные.

Только собственные ошибки раскроют глаза. Разобьют иллюзии, оставив шпаргалку длиной в жизнь.

Чмокнув меня в щеку и взяв обещание не раскисать, подруга уносится получать, как она сама называет, «штрафные санкции».

Я же в предвкушении встречи со своими малышами бегу в супермаркет — хочу приготовить любимые вкусности детей. Покупаю тонну вредных сладостей, немного помешкав, захожу в детский магазин. И, с сожалением понимая, что теперь мои запасы исчерпаемы, трачу крупную сумму на подарки детям.

Артем давно выпрашивал эту модель, а я считала, что баловать детей зло. Арише ко всему прочему выбираю огромную игрушку. Тащу этого Гуся домой, едва разбирая дорогу. Чувствую себя так забавно, что, когда вваливаюсь в квартиру, понимаю — огромная черная дыра пусть и не затягивается, но источает меньше горечи.

От предательства нет противоядия. Но симптомы уменьшить получается.

Уже дома, вспомнив, с какой суммой мне пришлось расстаться на кассе, я рассылаю резюме на вакансии, одну из которых уже присматривала. А еще пишу той женщине, которую выбрала для детей в качестве няни, но так и не решилась доверить ей детей.

Пока что не знаю, что из этого выйдет.

Но попробовать я должна, эта женщина лучшая из всех и полностью соответствует моим требованиям. Потому как няня Феди мне больше не помощница…

Кусая губы, я хожу по прихожей, наматывая нервные круги. А заслышав шаги, смотрю в глазок. Но там никого. И к окну я подхожу регулярно, едва уловив звук автомобиля, подъезжающего на парковку. Но каждый раз это кто-то из соседей.

Вадиму написала еще час назад, но сообщение не прочитано. Как это понимать?

В груди появляется еле уловимая тревога, которую я пытаюсь погасить разумными мыслями. Бред, Вадиму дети не так уж и нужны, да, он их любит, но возиться с ними не станет. Он их привезет, как и обещал. Точно привезет…

Точно?

Пальцы начинают дрожать, когда я набираю номер Вадима, и спустя несколько неудачных попыток, телефон оказывается вне зоны действия сети. Свекры тоже не отвечают, хотя это как раз ожидаемо.

Проходит практически два часа от назначенного времени, но ни детей, ни их отца на пороге так и нет.

А еще спустя полчаса я еду в такси.

К горлу подкатывает ком, приступом тошноты сковывает — Вадим меня в очередной раз обманул.

Какая же я дура.

Глава 36

Мне никто не открывает.

Я в отчаянии. Кажется, из-под ног уходит земля, но сейчас я держусь. А спустя некоторое время, ко мне выходит охранник, говорит, что все уехали. Предлагает позвонить Соколовским, но я и так им уже телефоны оборвала, а ответа нет.

Стремительно темнеет, в груди же растет тревога — я не могу бездействовать.

В полицию дозваниваюсь, когда от навязчивых картинок в голове к горлу ком подкатывает. Сбивчиво рассказываю, что произошло, расхаживая по тротуару у дома. Рассчитываю на немедленную помощь, прошу приехать быстрее, а вдруг что-то случилось?

Уж лучше пусть свекры с детьми будут в безопасности, чем то, что я себе уже надумала!

Отбрасываю плохие мысли, скоро все прояснится. Все прояснится обязательно…

И когда из-за поворота вижу свет фар, сердце ухает вниз. Я бегу к парковке, будто за мной гонится кто-то. Сегодня не на шутку беснуется ветер, воздух еще не морозный, но уже по-осеннему пробирает резкими порывами. Но я не чувствую холода.

— Лиза? — поднимает брови Вадим, выходя из машины. — Почему ты здесь? И где дети?

Его неподдельное удивление в глазах усиливает хаос в голове. Что значит, где дети?!

— Они должны были быть с тобой! Где они? Вадим, ответь, где мои малыши?

— Подожди, Лиз, успокойся. Мама должна была отвезти их тебе, у меня не получилось…

— Не получилось? Ты обещал!

— Я просил ее позвонить, у меня… забрали телефон. А теперь он разрядился.

Мотаю головой. Ничего не понимаю. Только сейчас замечаю, что у Вадима разбита губа, на скуле ссадина, и вообще вид